Пятница, 13 ноября 2009 г., 5 часов утра. Пассажирский поезд №394 Санкт-Петербург - Архангельск, до станции "Плесецкая" еще чуть меньше 2х часов. Вагон… не помню, номер 10 вроде. Команда молодого пополнения из Питера номер 101-57, едем в Плесецк. Точнее, в закрытый городок Мирный рядом с Плесецком. Едем в армию. Едем в стройбат.

Большинство нас узнало о том, куда они едут, только уже на сборном пункте. Отъехав от Ладожского вокзала, все ринулись звонить родителям. Сам с огромным трудом нашел у товарищей рабочий мобильник (свой не брал, как и большинство ребят), еще с большим трудом дозвонился (связь кончилась почти сразу, как тронулись, даром что Мегафон). За шипением и пропадающей связью успел толком только объяснить, что еду в Плесецк («это там, где космодром»), и что еду в стройбат («это там, где строят космодром»). Сам толком нифига не знал, куда я еду.

А за окном темно и снег. С каждым километром все больше снега. Поезд идет не быстро, но по расписанию. Соседние пути под снегом вообще не видны, снег на них уже лежит ровным слоем, даже бугорков нет. Какая-то маленькая, одинокая ночная станция. Фонарь, дежурная по станции. Людей больше нет, никто не выходит. Чуть подальше в темное видно одинокое желтое окно. Дом, которому принадлежит это окно, не виден в темноте совсем.

Несмотря на все, настроение у команды более чем приподнятое. Хотя с утра еще проснулись не все, и та бодрость, которая была вчера днем, несколько спала, мрачных и хмурых дум ни у кого нет. Возможно, это потому, что нам повезло с нашими первыми начальниками – команду вел товарищ майор, психолог полка, веселый мужик с грамотным чувством юмора. В часть еще не приехали, но армия уже чувствуется – одеты в форму, ходим строем, в поезде по очереди дежурили на выходе из первого купе. Ну, оно и логично, психолог приучает сразу потихоньку.

Наконец, 6:45, Плесецкая, приехали. Вышли из поезда, изобразили вид воинского подразделения (построились, значит). На улице все так же темно, валит снег, но не холодно. Нале-во. В направлении автобуса шагооом-марш. Автобус – белый ПАЗик, с надписью синими буквами «Спецстрой России». Рядом из соседнего вагона выгружается еще одна команда, 101-91, тоже из Питера, мы вместе на сборном собирались, но они едут в другую часть. Садятся в другой, такой же ПАЗик. Сели. В автобусе орет странная песня с завываниями «Мой друууг, мой друуууг, мой друууУУУУУУУГ!». Потом пошли более знакомые «Ой, Леха-леха, мне без тебя так плохо» и «Ксюша-Ксюша, юбочка из плюша» - короче, самая аццкая попса начала 90х с армейским уклоном. В воздухе дохнуло прошлым – как часто бывает, когда выезжаешь из Питера куда-нибудь «на периферию», чувствуешь, как будто вернулся в детство, лет эдак на 10-15 назад. Сидим, болтаем, смеемся. Все хорошо.

Минут через 15 по заснеженным безлюдным дорогам, поворот, еще поворот, ворота, остановились, выходим. Изображаем вид воинского подразделения перед каким-то маленьким зданием. А, вон, на нем написано на красной табличке желтыми буквами «Штаб». Товарищ майор ушел туда, через минуту вернулся. Нале-во. Шагооом марш. Правым плечом вперед. Справа наблюдается открытое освещенное пространство, на нем в большом количестве ребята в синей спецодежде со скребками, убирают снег, который, кстати, продолжает валить с неба – очень похоже на каток, но здравая логика подсказывает, что это плац. Нас заводят в здание, на котором написано «Казарма» - тоже желтыми буквами на красной табличке.

Картина в казарме не поддается описанию, но я попробую. Холл, кровати двухярусные. В холле – человек 30 ребят. Часть из них бегает туда-сюда с тряпками, моют пол, часть стоит строем, смотрит куда-то в потолок, и явно боится пошевелиться. Все обритые (в военкомате нас не брили, только коротко постригли), и вообще какие-то захануренные. Ими заправляют несколько человек откровенных гопников, причем ростом ниже меня головы на две, что удручает – ладно бы амбалы были. Из трех слов в речи этих гопников – два матерных (это не преувеличение), в том числе и в разговоре между собой. Тон голоса, мягко говоря, повышенный. Среди гопников особенно выделяется один – он по комплекции поплотнее, видно, что может и врезать, и голос у него ниже, и вообще какой-то он суровый. Думаю, лучше, нафиг, держаться от него подальше. Кстати, что любопытно, особого внимания наше появление не вызвало. Зашли в класс, один из гопников сказал: «Вещмешки складываем здесь, выходим». Мысленно прощаюсь со своими вещами, кладу вещмешок на пол, выхожу вместе с остальными ребятами. Нашу команду 19 человек разбили напополам. Стоим в холле строем, чего-то ждем. Гопники что-то решают между собой, захануренные бритоголовики бегают с тряпками, мы стоим и офигеваем.

Минут через пять-десять к той половине, в которой стою я, подходит один из гопников - тот самый, что поплотнее. Ну, думаю, все, приплыли. Говорит, мол, я ваш командир отделения. Начинает спокойным тихим голосом рассказывать, мол, трали-вали, ни о чем не думайте, слушайте мои приказы, дальше со временем разберетесь. Хм, ну ладно, посмотрим. Провел краткий ликбез на тему «становись-равняйсь-смирно».

Потом повел нас на улицу. Вместе с нами вышли и остальные ребята из числа тех, что были в казарме до этого. Построились бооольшой толпой. Становись-равняйсь смирно. Шагом-марш. Правым плечом вперед. Раз… раз… раз-два-триии… на счет раз ставится левая нога… ногу взяли! Отмашка рук! Выровнялись, интервал-дистанцию держим (мат вырезан цензурой, командуют все кому не лень). Левым плечом вперед! На месте стой! Пришли к зданию. На нем написано: «Солдатская столовая». Ога, знач на завтрак попали. С минуту постояли. Справа марш! Зашли, сняли бушлаты. Места у вешалок мало, народу много. Толкучка. Толкнуть кого-либо из командиров отделений смерти подобно. Живее, сняли бушлаты, вышли! Построились! Руки оборвали, подбородки задрали, рты закрыли! (мат вырезан цензурой) Справа заходим! Зашла одна колонна, вправо принять! Подбородки выше!!! Проходим… Тишина в столовой, рты закрыть! Прошли по раздаче, получили еду… что было на первый завтрак, честно не помню. Вроде две каши – гречка и молочная, скорее всего. Молочка – условно сладкая (ну то есть чувствуется, что сахар туда пытались положить). Жрем быстрее! Ко мне подошел один из гопников: «Быстрее жри! Не слышишь что ли? Быстрее!» (мат вырезан). Демонстративно его проигнориорвал, спокойно доел. Как ни странно, тот отвязался. Заканчиваем прием пищи, сдаем посуду! Первый ряд встааать! ТИХО заправляем лавочки. Тиииихо я сказал!!! Первый ряд садииись! Встааать! Тихо заправляем лавочки. Со второго раза лавочки и правда заправляются тише. Справа выходим. Справа, куда прешь! (мат вырезан). Живей, схватили бушлаты, повылетали из столовой! Строиться! Живей в строю разобрались, интервал-дистанцию набрали! Становииись! Башнями не вертим! Равняйсь, Смирно! Шагооом-марш! Снова куда-то пошли, причем в сторону, противоположную казарме. Раз! Раз! Раз-два-триии! На счет раз ставится левая нога! На месте! По команде на месте шагаем на месте, ногу выше! Не слышно роты, четче шаг! Раз! Раз! Раз-два-триии! Стой, раз-два! Сейчас у вас 5 минут кто хочет покурить и сходить в туалет. Разойдись! Метрах в 10 наблюдаю каменное здание. Подхожу, на нем табличка «Туалет». Типа «дырка в полу», уличный, только что крыша есть. А на улице зима. **яяяяяяяяя…

На перекуре – первая возможность перевести дух и поделиться впечатлениями с сослуживцами. Пока все сходятся в одном: «Лучше бы я военник купил». И правда, состояние шоковое. Хотя, если успокоиться и спокойно все обдумать, то, наверное, жить можно. Ну, живут же люди. В общем, короче, прорвемся. «Побросали соски, строиться!»

Доза успокоительного - это лишь первые впечатления.

Продолжение, возможно, последует, если будет муза и время.