Котя, Диз! Дуйте домой! Не морочьте голову ни себе, ни людям. И Гриф туда же... гулящий тигра... Эта надпись будет висеть тут и портить дизайн сайта до тех пор, пока все трое не будут дома
Новый мир, как и полагается гостеприимному хозяину, встретил ее с широко распахнутыми объятиями. Вот только сама она сейчас с превеликим удовольствием сменила бы свою роль важной персоны на удел скромного нищего у барских дверей: столь радостно впивались в кожу острые колючки, весело лезли в глаза листья и страстно цеплялись за одежду настойчивые сучки. Оказаться в кустарниковых лапах после не самого приятного перемещения - последняя вещь, о которой Эль могла мечтать. Взревев, она завертелась вокруг своей оси, не переставая отбиваться от навязчивого растительного внимания. Так продолжалось не больше минуты, потом левая нога вдруг потеряла опору, поехав вдаль на чем-то мокром и скользком. Тяжело ухнув, Эль свалилась на спину и кубарем выкатилась из злополучных кустов. Некоторое время она лежала, не двигаясь, закрыв глаза - не потому, что удар о землю лишил ее сознания, но исключительно ради того, чтобы из головы ушел противный послеперемещенческий писк, желтые точки под веками завершили хоровод, а конечности вновь сделались послушными. Когда головокружение, вызванное парой-тройкой незапланированных кувырков, мало-помалу отступило, девушка начала обращать внимание на окружающий мир. И первая же вещь, подмеченная ее сознанием, настораживала. Там, где она находилась - а где она находилась, Эль пока что понятия не имела - не было ни малейшего движения воздуха. Кожа лица и обнаженных рук не ощущала прикосновений ветра, уши не улавливали шелеста трав и листьев. Не было слышно даже перешептывания кустарника, который девушка только что покинула столь бесславно. Вместо этого откуда-то сверху доносился неясный гул, похожий на шум морского прибоя, и что-то непрестанно поскрипывало не так далеко от того места, где лежала Эль. А это могло означать лишь одно. Всё подтвердилось, когда Эль открыла глаза. От разочарования девушка едва не застонала. Лес. Густой, темный, безмолвный, зловеще рокочущий трущимися друг о друга сучьями и стволами, потрескивающий древесиной в недрах гигантских растений. Лес, скрывающий небо и не дающий взлететь над миром. Не то, чтобы Эль так уж хорошо умела летать или передвигалась исключительно на крыльях - просто она, как и многие Дети Небес, чувствовала себя гораздо увереннее, если имела возможность для стратегического отступления вверх. Тесное переплетение ветвей над лицом девушки исключало такую возможность, а верхолаз из Эль был примерно такой же, как из мужчины-зооморфа - карманник. Впрочем, очнись она сейчас посреди большого заливного луга, полеты все равно пришлось бы отложить. Морщась от боли, Эль поднялась с лесной подстилки и потерла правое крыло, неудачно подвернувшееся в момент падения. Ныло страшно. Девушка попыталась расправить травмированную конечность - слушалась, хотя и с трудом. Пробежавшись пальцами по припухшим суставам, Эль сложила крыло обратно и дала зарок не беспокоить его до поры до времени. А пока что отряхнула ладони и тоскливо осмотрела место своего пребывания. Да, она явно оказалась в самой дремучей из всех чащоб, какие только можно себе вообразить. Свет почти не пробивался сквозь кроны деревьев, а толстые, изуродованные временем стволы их высились над густым подлеском, сомкнувшимся столь плотно, что пробраться через него, на первый взгляд, не было никакой возможности. Лес обступал полянку, на которой оказалась девушка, угрожающе нависал над ней, и Эль на мгновение ощутила себя загнанным в ловушку зверем, которого окружают гончие псы. Яростно помотав головой, девушка отогнала наваждение. Кстати, о зверях. Кто знает, какие твари могут водиться в подобных дебрях... Эль пошарила взглядом по лесной подстилке в поисках чего-нибудь способного заменить оружие - родной посох остался лежать в хижине - и, не найдя такового, еще раз мысленно отругала феникса: не мог выбрать места получше - бросил в такую глушь одну и безоружную, фактически на произвол судьбы... Но делать нечего. Оставаться на полянке в ожидании истечения суток смысла точно не имело, и девушка принялась отыскивать в зарослях просвет, через который могла бы двинуться дальше. Таковой нашелся относительно легко - настолько, насколько легким может быть выбор между "стеной" и "не очень стеной". Движение через подлесок оказалось настоящим испытанием, и Эль в сотый раз помянула добрым словом птицу, не догадавшуюся дать ей в дорогу хоть какой-нибудь завалящий нож. Цепкие ветви вели себя как навязчивые пьяные поклонники в каком-нибудь из баров Мечей - каждый сучок норовил стянуть или разодрать и без того видавшее виды платье, а если ему это не удавалось - стремился оцарапать ту часть тела, что оказывалась неприкрытой. За каждый шаг шла настоящая борьба, и постепенно девушка потеряла счет времени. Хотя с того момента, как она оставила поляну, прошел от силы час, ей казалось, что она уже вечность сражается с осатаневшей растительностью. Хуже всего было то, что Эль абсолютно не знала, в каком направлении двигается и куда ей двигаться стоит. Она даже не могла узнать, где север, а где юг - солнце скрывали ветви, а мох в этом лесу, похоже, рос везде. Девушка лишь могла уповать на то, что все местные хищники бродят сейчас где-нибудь далеко-далеко отсюда, ибо о бесшумном перемещении не шло и речи. "Хотя даже Бездушные не сунулись бы в такое №$%!!!", - яростно думала незадачливая путешественница, отдирая остатки своего подола от очередной колючки и одновременно вытряхивая листья из волос. Когда впереди меж стволов забрезжил слабый свет, лицо девушки отразило все эмоции человека, который в пустыне вдруг натыкается на колодец, полный кристально чистой воды. Удвоив усилия, она рванулась вперед... и едва не совершила еще одно трагичное падение. Там, где заканчивался подлесок, вниз почти отвесно уходил обрыв, спускаясь к небольшой лесной речушке. Противоположный ее берег находился далеко, и деревья на нем не могли дотянуться и сомкнуть свои кроны с теми, из-под которых вышла Эль. День за лесными пределами, судя по всему, выдался отличным: в просвете виднелось чистое голубое небо и речка весело сверкала на камнях солнечными зайчиками, приветливо журча крошечными водопадиками, будто приглашая спуститься и напиться из ее вод. Эль медленно опустилась на землю и минут пять смотрела на речку-ручеек, как на некое чудо вселенной. Лишь потом последовала немому приглашению. После долгого поединка с лесом спуск по каменистому обрыву показался ей плевым занятием, хотя в процессе она все же умудрилась ободрать локоть и получить пару синяков. Вскоре она уже окунала израненные руки в живительную прохладу, подносила к губам сложенные ковшиком ладони и жадно пила-пила-пила студеную воду, пока не почувствовала, как спадает с глаз пелена борьбы, начинают дрожать руки, ноги наливаются усталостью, а все порезы - тупой саднящей болью. Обычные последствия долгого напряжения. Эль опустилась на четвереньки, погрузив руки в бегущий поток, и стояла так, наблюдая, как вода пытается унести с собой пряди белых, как снег, волос. Когда дрожь в руках немного унялась, девушка вновь уселась на корточки, зачерпнула пригоршню воды и омыла лицо от налипшей трухи, а потом занялась полученными ранениями. Минут пять она держала ладонь над каждым из порезов и недовольно морщила лоб - желаемого никак не выходило. Как и следовало ожидать. Эль разочарованно убрала прядь волос за три длинных белоснежных крылышка, что росли у нее сразу за ушами. Дар Детей Небес - не та вещь, на которую она могла положиться: сегодня она есть и работает, как часы, а завтра уже помахала платочком. Что ж, придется обойтись традиционными методами. Зачерпнув следующую пригоршню, Эль принялась промывать свои царапины и ссадины. Она так до конца и не осознала, что насторожило ее тогда. Возможно, виной всему было промелькнувшее отражение в неспокойных речных водах - возникло и исчезло так быстро, что глаз уловил его, а разум - нет. Возможно, необычный запах коснулся носа, но не дошел до сознания. Может быть, ухо различило неясный шорох, отличавшийся от шелеста трав. А может быть, ей на выручку пришло загадочное необъяснимое чувство, что зовется в народе "шестым", а среди мудрейших мира всего - "тайным зрением". Как бы то ни было, Эль вдруг поняла, что не одна больше на берегу, и ощутила настоятельную потребность повернуться. Какое бы из шести чувств ни дало ей подсказку, оно сделало это весьма вовремя. Позади девушки над тем самым обрывом, с которого она спустилась не так давно, виднелась фигура большого зверя. Лесные тени делали нечетким его силуэт и размывали черты, но шкура животного белела, как зимний снег, и глаза Эль различили черные полоски на его боках. Белый тигр - а это, несомненно, был он - припадал к земле за небольшим кустиком, поза его была позой хищника, выслеживающего жертву, что выглядело весьма комично, учитывая размеры зверя и кустика. Эль даже посмеялась бы над ситуацией, если б смогла здраво рассуждать в тот момент. Рука непроизвольно потянулась за спину, но нашарила там лишь пустоту. Мысленно выругавшись, девушка медленно, так медленно, как только позволяли колотящееся сердце и взрыв адреналина в крови, поднялась на ноги и, пятясь, вошла в ледяную воду. Нащупывая ступнями устойчивые камни, двинулась к противоположному берегу. Этих зверей она видела и прежде, но лишь несколько раз: одного - вдали, на лугу, где он мчался наперегонки с чьим-то боевым конем, еще двоих - когда охотилась в лесах возле родной деревни: те сражались друг с другом на опушке и распугали всю добычу. Мужчины из племени Звероликих владели искусством принимать облик таких созданий, но Эль никогда не горела желанием познакомиться с ними поближе. Этот случай не был исключением. Разумен ли зверь на обрыве или нет, но никто с дружескими намерениями не станет подкрадываться столь бесшумно. Раз уж она допустила промашку - слишком долго смотрела на тигра и этим несомненно показала, что заметила чужака - показывать свой страх никак нельзя, поэтому бегство откладывается до поры до времени. Если зверь не настроен нападать, он просто даст ей уйти. Так бывало не раз и не два. Но у тигра явно было не то настроение. По мере продвижения Эль к противоположному берегу, он начал проявлять беспокойство. Поднял голову, навострил уши, потом стал осматриваться, точно ожидал нападения с любой стороны. Зачем-то ударил лапой кустик перед собой и разочарованно рыкнул. Затем поднялся на лапы и направился к реке, непрестанно озираясь. Эль расставила ноги пошире, чтобы не сбило течение, и замерла, напряженно наблюдая за действиями зверя. А тот, съехав в крошечном оползне, приблизился к месту, где она сидела минуту тому назад и принялся обнюхивать береговые валуны. На девушку, что стояла прямо перед ним в реке, затаив дыхание и боясь шевельнуть хоть единым мускулом, он даже не взглянул. "Что-то здесь нечисто..." Возможно, зверь так бы и ушел, закончив обследование берега, но Эль подвел камень, на котором покоилась левая нога. Неустойчивый, подрагивающий под весом девушки камень, который она выбрала лишь потому, что нужно было быстро отыскать опору. Камень, явно недовольный сложившимися обстоятельствами. И этот самый камень медленно, но уверенно поехал куда-то вниз. Чтобы не потерять равновесие, Эль пришлось рывком переставить ногу на другой валун. Всплеск был крошечный, почти неслышный, но тигру его хватило. Он мгновенно поднял голову и уставился на незадачливую беглянку так, точно с той вдруг спала пелена незримости.
